Элегиям принадлежит первое место в творчестве Жуковского, не по количеству произведений, а по значимости, по содержательной на­полненности, глубине самовыражения и по влиянию этого жанра на другие. В основном элегии лежат у истоков его творчества.

Элегии Жуковского — большие лирические произведения, в кото­рых описательное и медитативное начала находятся в глубоком вза­имопроникновении благодаря тому, что центром произведения оказы­вается элегическая личность. В прославленных элегиях „Сельское кладбище", „Вечер", в стихотворении элегического тона „Певец" в центре — образ юноши. Элегическая личность в поэзии Жуковско­го — совсем юный человек, он „едва расцвел — и жизнь уж разлю­бил" („Певец"). Горести, сомнения, раздумья юного сердца излива­ет поэт в стихах. Лирический конфликт в том и состоит, что юное существо оказалось не принятым жизнью: „Здесь пепел юноши без­временно сокрыли ." („Сельское кладбище"); „Придет сюда Альпин в час вечера мечтать // Над тихой юноши могилой!" („Вечер"); „И ра­но встретил он конец, // Заснул желанным сном могилы ." („Певец"). Знаменательная особенность центрального элегического образа Жуковского в том, что поэт разрушил грани между жизнью и смер­тью своего героя, его бытием и небытием. В „Сельском кладбище" применен своеобразный, именно элегический прием композиции об­раза и всего стихотворения. Юноша-поэт вначале передает впечат­ления, вызванные сельским кладбищем, а затем он как бы видит себя умершим, похороненным и уже глазами других людей, как бы со сто­роны, смотрит на себя и читает эпитафию на собственном надгробии. Элегическая личность Жуковского, живя на свете, переносится в мир иной, представляет себе жизнь без себя; герой живет и не живет од­новременно. Такого рода разрушение границ между бытием и небы­тием, странные посещения живущим „мира иного", его погружения в могилы — первые романтические предвестия в элегиях Жуковского, на первый взгляд выдержанных в традициях сентиментализма.

Исследователи из Томского университета, где хранится библио­тека поэта, придают значение наличию в ней книги французского просветителя Кондильяка „Трактат об ощущениях", в которой при­ведена примечательная цитата из Д. Дидро о свойствах ощущений. Жуковский как поэт будто оттолкнулся от подобного типа представ­лений, но художественно реализовал их по-своему. У Дидро каждое ощущение обособлено и определено: „ . из всех чувств: зрение — са­мое поверхностное, слух — самое горделивое, обоняние — самое сла­дострастное, вкус — самое суеверное и непостоянное, осязание — са­мое глубокое и философское", и Жуковский знает тонкие оттенки ощущений и их эмоциональный, чуть ли не эмоционально-этический ореол. Он никогда не остается на уровне лишь зрительных впечатле­ний („поверхностных"): „уж вечер . облаков померкнули края .", но обязательно вводит многообразие звуковых („горделивых"): „тихая гармония" ручья приятна, гул ревущего стада, „пловцы шумят", перекликаясь, „в тишине у брега струй плесканье", „дикий крик" ко­ростеля, „стенанье филомелы" (соловья); здесь и обонятельные („сладострастные") ощущения: „Как слит с прохладою растений фи­миам!"; и осязание: „Простершись на траве под ивой наклоненной", „прохлада растений", „веянье зефира"; и даже мнимо-вкусовые: „Как сладко в тишине у брега струй плесканье!" Эти первоначаль­ные, в принципе простейшие движения в психике у Жуковского ока­зываются утонченными, переданными в своих оттенках, взаимопере­ходах, едва уловимых проявлениях („чуть слышно", „как тихо"). В тишине чуткое ухо улавливает не громкие, а едва слышные, вдали звуки. Глаз видит не замеченное в повседневности: „последний луч зари", „последнюю" блестящую струю в реке, трепет ивы, колыханье тростника, зыбкость лунного блеска. Вся эта гамма ощущений приятна для человека, она доставляет ему наслаждения. Но как ни искусно, как ни художественно и поэтично вводит поэт читателя в мир утонченных, глубоко человечных ощущений, главное в психологическом анализе в другом. Прав В. Г. Белинский, замечавший: „И, однако ж, ощущение есть только приготовление к духовной жизни, только возможность романтизма, но еще не духовная жизнь, не романтизм: то и другое обнаруживается, как чувство, имеющее в основе своей мысль".

Шаламов Варлам Тихонович
ШАЛАМОВ Варлам Тихонович (1907-82),русский писатель. Был репрессирован. В документально-философской прозе («Колымские рассказы», 1979; в СССР в основном опубликованы в 1988-90) и стихах (сборник «Огниво», 1961, «Дорога и судьба», 1967, «Московские облака», 1972) выразил многострадальный опыт сверхчеловеческих испытаний в сталинских лаге ...

Несказочная проза. Предания
1. ПРЕДАНИЕ О СМЕРТИ ОЛЕГА И жил Олег, княжа в Киеве, мир имея со всеми странами. И пришла осень, и помянул Олег коня своего, которого когда-то поставил кормить, решив никогда на него не садиться. Ибо когда-то спрашивал он волхвов и кудесников: «Отчего я умру?» И сказал ему один кудесник: «Князь! От коня твоего любимого, на котором ты ...

Образ женщин в лирике
С особым состраданием Некрасов создает образы крестьянок. В стихотворении «В полном разгаре страда деревенская…» перед читателем предстает женщина, изнуренная трудом на земле. Бедная баба из сил выбивается, Столб насекомых над ней колыхается, Жалит, щекочет, жужжит! У нее «губы опаленные, изрезанная в кровь нога», «растрепалися ко ...