|
Наряду с образом героини-любовницы Петрушевская дает художественное исследование внутреннего мира женщины-матери. Как уже было замечено, и вот среди нечеловеческой "карусели" тщетных забот о хлебе насущном усталые матери совершают какой-то единственно верный шаг по спасению тех, кто нуждается в их любви и защите (Гинтс, 1995). И здесь «во всем этом пестром хороводе еще мифом отлитых ролей центральное положение у Петрушевской чаще всего занимают Мать и Дитя. И лучшие ее тексты про это: “Свой круг”, “Дочь Ксени”, “Отец и мать”, “Случай Богородицы”, “Бедное сердце Пани”, “Материнский привет”» [Бастриков, 2004]. И в этом перечне произведений рассказ «Свой круг» не случайно стоит первым. Он поражает читателя парадоксальностью и фабулы, и внутреннего мира героини (рассказ ведется от ее имени). На стереотип женского идеала мягкости, женственности, обаяния героиня Петрушевской абсолютно не похожа. Это жесткая, стоящая на своих ногах иронически-насмешливая женщина типична для рассказов Петрушевской. «Я человек жесткий, жестокий, всегда с улыбкой на полных румяных губах, всегда ко всем с насмешкой»; она колюча и беспощадна к людским слабостям, умея говорить, даже без особой надобности, неприятную и унижающую человека правду. Но эти черты ее характера проявляются особенно зримо в представленной в рассказе экстремальной ситуации. В дальнейшем читатель понимает, что приведенные выше строки самопрезентации – это бравада от отчаяния, от горьких поисков как вести себя женщине, от которой муж ушел к ее «лучшей подруге», забыв сына, а сама она узнает о своем скором конце, готовясь повторить судьбу матери, умершей от наследственной неизлечимой болезни. Нет у нее и по настоящему близких друзей. Петрушевская мастерски показывает круг («свой круг») общения героини с «друзьями» студенческих лет: они и теперь собираются, пьют сухое вино, танцуют, выполняют как бы предписанные им роли. Однако подробно выписанные в рассказе внешние связи лишь усиливают чувства разобщенности, духовной пустоты и ничтожности помыслов. Поэтому, столкнувшись с трагической ситуацией (а для героини это, прежде всего, боль за сына, остающегося сиротой), она заранее уверена, что в любой ее просьбе ей откажут, что ее не любят, что если она чего-то и сможет добиться от окружающих ее людей, так только хитростью, только обходным маневром, основанном на ее знании слабостей этих людей. Так рождается у героини поистине адский план спасения сына, жертвуя своей репутацией, приписывая себе в глазах друзей черты поистине чудовищные, она стремится вызвать к себе ненависть, которая станет залогом (по контрасту) доброго отношения к ее в скором времени осиротевшему сыну Алеше. Пригласив друзей на очередную - пасхальную вечеринку в свой дом, она на глазах друзей избивает мальчика, заявляет, что отдаст его в детский дом. Эта современная Медея (при всем различии побудительных причин и результата действия) – характер сильный и неординарный. Она просчитывает наперед (и ее уверенность разделяет автор), что этим она после смерти избавит Алешу именно от того, что она, мать позволяет себе делать. Это, в конечно итоге, доброе деяние дает героине надежду на прощение сына. «Алеша, я думаю, придет ко мне первый день Пасхи, я с ним договорилась, показала ему дорожку и день, и там, среди крашеных яиц, среди пластмассовых венков и помятой, пьяной и доброй толпы, он меня простит, что я не дала ему попрощаться, а ударила его по лицу вместо благословения». Сущность народного творчества Сценическое воплощение драм А.П. Чехова (1980 -2008 гг.). "Иванов"
Традиционный и экспериментальный Литература XX века. М.М.Зощенко. Художественный
мир писателя. Изображение «маленького человека» новой России |
Аннигиляционный тип творчества (Л. Петрушевская)
Страница 6
Информация о литературе » Типология и поэтика женской прозы - гендерный аспект » Аннигиляционный тип творчества (Л. Петрушевская)
