|
«И гордый демон не отстанет, Пока живу я, от меня .» ), а затем, по мере героизации этого демона, - уже с его собственными необъяснимыми муками, источником которых теперь оказывается жестокая воля Всевышнего. Так же в поэме есть строки, открывающие нам то, что Демон – все таки является действующим лицом, при том что фабула погружена в быт и лишена какой бы то ни было сверхъестественности. Не участвуя впрямую в событиях, демон провоцирует их: « по мне всего прекрасней Сложить весь грех на черта, - он привык К напраслине; к тому же безопасней Рога и когти, чем иной язык… Итак, заметим мы, что дух незримый, Но гордый, мрачный, злой, неотразимый Ни ладаном, ни бранью, ни крестом, Играл судьбою Саши, как мячом, И следуя пустейшему капризу, Кидал его то вкось, то вверх, то книзу» Здесь возвышенное, отдающее романтическую дань «волшебно-сладкой» красоте Демона описание соседствует с иронически сниженным сравнением его с «чертом». Конец незаконченной поэмы представляет собой философский диалог о природе и вечности, причины которого он объясняет так: «…злобный бес (Демон) меня завлек В такие толки…» Можно считать, что эти самые «толки», это не только вышеупомянутый монолог, но и вся неосуществленная задумка Лермонтова, которая была важной ступенью в развенчании демонической темы в его творчестве. Работа на поэмой «Сказка для детей» совпадает во времени (1838 – 1840) с завершением редактирования поэмы «Демон», что дает нам повод, сопоставляя нового героя с прежним, делать выводы о изменении демонического героя и его темы. Он сам характеризует настроение, сопутствовавшее созданию первых вариантов произведения: «Кипя огнем и силой юных лет, Я прежде пел про демона иного: То был безумный, страстный, детский бред» В этих строках подтверждает изменение самой природы своего демонического героя, и то, что ему уже не свойственны те порывы юности, которые толкали его на «воспевание» прежнего Демона. Так же поэт делает шутливое сопоставление своего прежнего Демона с различными «соплеменниками» Сатаны: «Если б им была дана Земная форма, по речам, по платью, Я мог бы сволочь различить со знатью, Но дух – известно, что такое дух! Жизнь, сила, чувства, зренье, голос, слух – Мысль – без тела – часто в видах разных (Бесов вообще рисуют безобразных)». Оказывается, такого рода бесплотные существа, над которыми явно иронизирует (не веря в их бытие) автор, не имеют ничего общего с Демоном, рожденным в его воображении. Но окинув взглядом возмужавшего человека прошлое, поэт сделал важное признание, оценивая юношеские замыслы: «…и этот дикий бред Преследовал мой разум много лет. Но я, расставшись с прочими мечтами, И от него отделался – стихами!» В этих фразах видна ироничность, но вместе с тем в ней таится серьезное намерение – начало новых творческих путей, нового рубежа. Такой рубеж Лермонтов открывает произведением, отнюдь не означающим полного отказа от фантастического. Но теперь оно обретает еще более земные черты, чем в «Демоне», даже поздних редакций: «Но этот черт совсем иного сорта – Аристократ и не похож на черта.» Итак, возникла разновидность демонологического героя, совместившего в себе элементы традиционности и новизны. Этот Демон не эпик, а лирик. Речь его, обращенная к маленькой Нине, совершенно лишена тех гиперболических, космагонических образов, того эпического размаха, какими произносил свои монологи Демон последних редакций поэмы. Не раз отмечалось, что демон «Сказки» у Лермонтова гораздо мельче, чем его же обольститель Тамары, но важно другое: в «Сказке» образ демона выполняет особую структурно-композиционную функцию, являясь ироническим удвоением автора. В построении образа автора Лермонтов сначала следует за «Онегиным», создавая особый авторский мир, находящийся на метауровне по отношению к миру персонажей. Но затем демон, получив от автора слово для большого монолога, начинает сдвигаться из мира персонажей в мир автора, поскольку монолог незаметно переходит в повествование. Экспансия персонажа приостанавливается на полпути из-за отсутствия дальнейшего текста, но зато демон помещается в композиционно-структурный центр поэмы, становится своего рода средостением, соединяющим и одновременно разгораживающим мир персонажей и мир автора. Поэтическая техника С. Есенина. Натурфилософская концепция Н. Заболоцкого Истоки. Первые испытания |
Трансформация демонических мотивов в иронических поэмах «Сашка» и «Сказка
для детей».
Страница 2
Информация о литературе » Трнсформация демонических мотивов в иронических поэмах М.Ю. Лермонтова » Трансформация демонических мотивов в иронических поэмах «Сашка» и «Сказка
для детей».
