В объявлении о журнале «Эпоха» говорилось, что редакция твёрдо намерена вести журнал в духе «прежних изданий», стремясь к разработке общественных и земских явлений в направлении русском и национальном. Это было продолжение почвенничества, но уже в духе правового славянофильства. Резко осуждалось обличие существовавшего строя, отвергалась социальная критика, исключалась политическая сатира. Нужно приветствовать своеисторичность России и остерегаться «всёстирающей цивилизации» Запада. Не должно впадать в отвлечённость и жить по чужому (т.е. по докторикам социализма). Всё это усиливало охранительные тенденции «Эпохи» и не оставляло простора для свежих, новых, жизненных суждений о больных явлениях действительности.

Ценным оставалось утверждение, что самобытность и оригинальность народной жизни выразились полнее всего в русской литературе. В «Эпохе» будут участвовать Тургенев, Островский, Ф. Достоевский, Ап. Майков, Плещеев, Полонский и другие известные авторы.

Такую консервативную программу, но с общей ориентацией на великий творческий идеал – русскую литературу – Достоевский и стремился проводить в «Эпохе». Задача в основном оказалась ошибочной и журнал еле выдержал первый и единственный год своего существования.

Он кончился естественной смертью на своей тринадцатой книжке, по календарному счёту февральской, но вышедшей в свет 22 марта 1865 года.

Такова была короткая жизнь и быстрая гибель «Эпохи».

1864 год – это «страшный год» в жизни Достоевского. И, конечно, не только по судьбе его журнала, но и по тягчайшим личным потерям и особенно окончательному мировоззренческому повороту Достоевского. Он занял позицию, на которой самые великие писатели, каким он, несомненно, был, всегда терпели поражение: он стал на защиту редакции, против передового движения времени. Это едва ли не высший трагизм всего его мучительного существования. Достоевский-художник сохранил свой творческий дар. Но как борец и политический мыслитель, он был отброшен шквалом истории в стан её тёмных и зловещих сил.

В этом не только личный трагизм его писательской судьбы, но, быть может, одна из глубоких катастроф русской литературы. Гениальный романтист был сломлен своей эпохой и уж не мог отважно и дерзостно пойти свободным путём Герцена, Гейне или Гюго. Мёртвая хватка царизма прервала наметившийся рост вольнолюбивых мечтаний юного Достоевского, жестоко изломала его молодую судьбу, властно приковала его к своему железному делу, и вероятно, одержала мрачнейшую и печальнейшую победу, насильственно отторгнув эту огромную творческую силу у той литературы «грядущего обновленного мира», к которой так жадно прильнул на заре своей деятельности молодой ученик Белинского и Спешнева.

Герои и антигерои в русских волшебных сказках. Герои и антигерои в сказках о господах
Для сказок о господах в большей степени, чем для других бытовых сказок, характерны необычные положения и ситуации («алогизм обычного»): «Барыня и мужик». Пришел в господскую деревню мужик, остановился возле барского двора: ходит по двору свинья с поросятами. Пал мужик на колени и начал кланяться свинье в землю. Увидела это из окна бар ...

«Слово о Законе и Благодати»
«Слово о Законе и Благодати» первого киевского метрополита из русских Иллариона, поставленного по воле киевского князя Ярослава Мудрого, посвящено сложнейшей историософской проблеме. Оно говорит о месте Руси во всемирной истории, об исторической роли русского народа. Оно полно гордости успехами христианской культуры на Руси, и как удив ...

«За то, что девочкой неловкой предстала ты мне на пути моём». Зинаида Николаевна Райх
Имя Зинаиды Николаевны Райх (1894 – 1939) упоминается в связи с историей советского театра, созданного В. Э Мейерхольдом. Она - ведущая актриса театра Мейерхольда, сыгравшая за свою сценическую жизнь (1932 – 1938) более 17ролей и способствовавшая воплощению режиссёрских замыслов Мейерхольда. Незабываемая Марджерит в «Даме с камелиями» ...