Какие бы недостатки ни были у Ростова, человек в нем жив. В этом-то и отличие Николая от светских трутней: пусть довольно ограниченный, пусть в нем много гусарства, но у него все идет от души. Поэтому неудивительно, что Николай влюбился в царя, влюбился, как в девушку. Для понимания характера Ростова эта влюбленность дает очень многое. Д.И. Писарев, сравнивая Ростова с Друбецким, замечает: «Борис не становится ни к кому в восторженно-подобострастное отношение. Он всегда готов тонко и прилично льстить тому человеку, из которого он так или иначе надеется сделать себе дойную корову… Он может стремиться только к выгодам, а не к идеалу. У Ростова, напротив того, идеалы, кумиры и авторитеты, как грибы, на каждом шагу вырастают… Веровать и любить слепо, страстно, беспредельно — это неистребимая потребность его кипучей природы». Достоин ли Александр такого обожествления? Толстой не дает прямого ответа на этот вопрос, однако это не значит, что он избегает выразить свое непосредственное отношение к царю. Он раскрывает отношение постепенно, разоблачая своего героя изнутри, отталкиваясь от внешнего облика монарха, вызывающего как будто симпатию, и показывая пустоту и ничтожность внутреннего мира героя. Краски на этот образ ложатся так, что у читателя появляется презрение, а не симпатия к герою. До конца понять отношение Толстого к Александру можно в том случае, если не забывать, что Толстой любил в романе «мысль народную», что антитеза народное-антинародное лежит в основе романа. Анализирующая и объединяющая мысль Толстого видит внутреннее сходство между Наполеоном и Александром. Их роднит ребяческое отношение к людям, к народу. Они строят свое счастье на несчастье других. Это главнейшая мысль Толстого — о ничтожестве тех, кто живет собой, своим счастьем, построенном на несчастье других. Эта безнравственная суть роднит Наполеона с Александром, с князем Василием и его чадами. Убеждение в этом разовьется в Толстом впоследствии до отрицания эксплуатации людей.

Воплощением толстовских исканий смысла жизни является Андрей Болконский. В один день Аустерлицкого сражения происходит в нем перелом. В этот день взлет князя Андрея и первое его глубочайшее разочарование. Чего хотел князь Андрей от сражения? «…Хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими… одного этого хочу, для одного этого я живу». В этот момент князь Андрей становится в мыслях своих на этот путь, который приводит людей, проникнутых бессознательным чувством единения с общим, к разрыву с этим общим. Князь Андрей хочет стать над людьми. Мечта о славе жила в юности и в душе писателя. Расставания с этой мечтой отразилось на страницах «Войны и мира». (Толстой в дневнике 1851 года обличал себя в разных грехах, чаще всего в «тщеславии». Желание прославиться владело Толстым в первые годы после того, как он оставил университет. На Кавказе он уже пишет в дневнике: «Все меня мучит жажда… не славы — славы я не хочу и презираю ее, а принимать большое влияние в счастии и пользе людей».)

Князь Андрей чувствует отрыв от людей. То, что важно для него, другим безразлично. Он в первый раз сближается с тем миром, который олицетворяет Наполеон. В это время Наполеон глядел на солнце, выплывающее из тумана и словно видел, как оно осветит поле его торжества. Он не думал о том, что его торжество будет следствием страданий и гибели людей. Наполеоновское начало как яд проникает в кровь князя Андрея. Во время сражения он хватает знамя и бежит вперед, уверенный, что весь его батальон побежит за ним. Это движение соответствует и внутреннему порыву князя Андрея — стремлению к славе. Но вот он ранен: «Что это? Я падаю? У меня ноги подквашиваются» — подумал он и упал на спину. И с этим прекращением внешнего движения резко останавливается порыв его к славе. Он видит небо. Оно заполняет взор князя Андрея и в этом взоре нет уже места земным страстям. То, что накапливалось в его сознании в эти месяцы войны, получает теперь ясную форму: князь Андрей осознал наконец страшную противоположность между суетой, ложью, борьбой тщеславий, притворством, озлоблением, страхом, царящим на этой бессмысленной войне, и спокойным величием «бесконечного неба». Он приходит к отрицанию войны, военного дела, политики. Ему ясна лживость всего этого, но где правда, где величие — он не знает, хотя ему кажется, чувствует «величие чего-то непонятного, но важного». Эти мысли князя Андрея - не только его самого, это не только его искания, но и мысли, и искания самого Толстого. Он сам подходит к идейному перелому, к отрицанию политики как способа борьбы с крепостническим самодержавием. Вместе с тем важно, что Толстой подводит своего героя к мысли о ничтожности стремления к личному счастью, если оно, это счастье, не связано с чем-то большим, общим, «с небом».

Время как философско-художественный образ
Поэт свидетельствует, что пространство для него действительно и меньше, и менее дорого, чем Время. Не потому, однако, что оно – вещь, тогда как Время есть мысль о вещи. Между вещью и мыслью всегда предпочтительнее последнее. Так устанавливается иерархия понятий, согласно которой время значительнее, но и дальше человека, безразличнее к ...

«Посторонний» - подступ к правде исконной и последней
Записки злополучного убийцы, ждущего казни после суда, волей-неволей воспринимаются как прямо не высказанное, но настоятельное ходатайство о кассации, обращённое к верховному суду – суду человеческой совести. Случай же, представленный к пересмотру, зауряден, но далеко не прост. Очевидно кривосудие слуг закона – однако, и преступление на ...

Церковнославянский язык на Руси
Вся переводная литература древней Болгарии с книгами св. Писания во главе, а вместе с нею и небольшая оригинальная болгарская литература по мере распространения в России христианства перешла в Россию и здесь сделалась русскою. Одна папская булла упоминает о славянском богослужении в России во времена Ольги; следовательно, некоторые церк ...