|
Вновь история женского одиночества, обреченности, отчаяния, способного уничтожить все самое светлое, изжить в женщине привлекательность, веселость, милость, отчаяние, толкающее порой на шаги, которые впоследствии уничтожат саму женщину, лишат ее самоуважения. «…Посмотрел на часы, снял часы, положил на стул, снял с себя все до белья. Неожиданно очень белое оказалось белье, чистый и ухоженный толстый ребенок, он сидел в майке и трусиках на краю тахты, снимал носки, вытер носками ступни. Снял очки наконец. Лег рядом с ней на чистую, белую постель, сделал свое дело, потом они поговорили, и он стал прощаться, опять твердил: как ты думаешь, будет он завлабом? На пороге, уже одетый, заболтался, вернулся, сел к торту и съел с ножа опять большой кусок». Вот так описано таинство между мужчиной и женщиной. Ситуация, безусловно, дана через восприятие героини, ожидающей любви и страсти, озаренной единым чувством, а вышло банальное совокупление. Автор лишает своих героинь счастья любви, познания мира, себя, мужчины через это прекрасное чувство. Для героини рассказа любовь оборачивается сумасшествием, унижением, безрассудством поступков. «…Ее ожидал еще позор как то лицо, которое все бесплодно звонит ему по телефону все одним и тем же голосом в добавление к тем голосам, которые уже до того бесплодно звонили этому ускользающему человеку, наверное, предмету любви многих женщин, испуганно бегающему ото всех и, наверное, всех спрашивающему все одно и то же все в тех же ситуациях: будет ли он завлабом? Все было понятно в его случае, суженый был прозрачен, глуп, не тонок, а ее впереди ждала темная судьба, а на глазах стояли слезы счастья». Образу героини всегда противостоит образ мужчины, и в типичной гендерно-женской прозе он далек от супермена и героя. Характер Андрея из рассказа Л. Петрушевской «Смотровая площадка» лишен какой-либо определенности, да и интереса к его духовной сущности его «подруги» не испытывали. «Раз так, то так, думали за Андрея окружающие, а что он сам думал нам неизвестно». Это не очень благовидное отношение к герою-любовнику открывается … отсутствием в нем души. «Чего же они от него все хотели, чем он должен был услужить им в миру, если мир так нуждался в нем… Только единственно он мог, как мы догадываемся, поставить жаждущему миру эмоций». Развенчание героя происходит через отношения с некой Таней, человеком, пока что не лишенным иллюзий, и потому высветившем суть характера героя, как огня боявшегося каких бы то ни было серьезных отношений. «Вот так, так постыдно все оказалось, так нелепо, и Андрюша даже иногда закидывал голову и тряс ею, как бы не понимая, в каком мире он живет». «И так все шло, - повторяет повествователь. – С одной стороны – Таня с ее растущим жаром, с другой стороны – Андрей с его растущим жаром совсем другого порядка…» И развязка, как мы уже сказали выше, обычна: «Известно, чем дело кончилось». Некая расплывчатость и неясность образа Тани в прозе Петрушевской проистекает из того, что автор отказывается от писательского всеведения. Некоторые критики считают, что эта позиция «стороннего наблюдателя». На наш взгляд, вопрос сложнее, и связан с такой репрезентацией образа героини, когда многое «между женщинами» понятно без слов, и это можно выразить элементарно просто. То есть женщина настолько хорошо знает женщину, что ей (автору) не надо, например, объяснять что творится в женском коллективе, где все девушки, женщины последовательно становятся подругами одного и того же молодого человека, а значит, интимная жизнь каждой становится достоянием всех, как и должно быть на «смотровой площадке» (название рассказа предельно символично). Произнесение иностранных слов Неожиданный отъезд в Стратфорд Часть 2. |
Аннигиляционный тип творчества (Л. Петрушевская)
Страница 4
Информация о литературе » Типология и поэтика женской прозы - гендерный аспект » Аннигиляционный тип творчества (Л. Петрушевская)
